Некоторые жители ЛДНР, выезжавшие на лечение или к родным за границу, теперь не могут попасть домой: пограничная служба ФСБ отказывает им во въезде. И у этих фигурантов паспорта РФ, а не как у автора ВНЖ...

Мне очень страшно

Проблемы с въездом в страну для жителей России с украинскими паспортами (это граждане ЛДНР и так называемых вновь присоединенных территорий) начались в октябре 2023 года, после принятия распоряжения правительства о временном ограничении на въезд в Российскую Федерацию граждан Украины, пребывающих с территории третьих государств. Теперь они могут попасть в страну только через аэропорт Шереметьево и автомобильный пункт пропуска Лудонка в Псковской области.

Анне 43 года. У нее и ее 17-летнего сына Игоря — тяжелое заболевание системы кровообращения. У Анны кровяная опухоль головного мозга, которая может лопнуть в любой момент. У сына несколько лет назад появились аналогичные симптомы: сильные головные боли, обильное потоотделение, изменение цвета кожных покровов на руках и ногах. Семья Анны живет в Луганской области, на недавно присоединенной территории. Полгода Анна пыталась лечить сына дома. Но это не дало результатов.

«Мы знали, что есть очень хорошая клиника в Киеве, где занимаются подобными заболеваниями, и решились ехать туда на свой страх и риск. Если бы это не было вопросом жизни и смерти, я бы, конечно, не осмелилась. Мы поехали после того, как Игорь окончил 11-й класс. У него уже по ноге пошли синие пятна. Мы хотели сделать русские паспорта, но перед поездкой побоялись, что за это будут репрессии. Поэтому у нас были только украинские паспорта. Мы думали, что съездим, а потом оформим все как положено. На границе мы показывали российскому пограничнику медицинские документы, объясняли, зачем едем. Нас без проблем пропустили и сказали, что обратно мы сможем въехать только через Европу».

Анна с сыном выехали в июне 2023 года. Игорь прошел курс лечения, ему стало лучше. В конце сентября мама с сыном попытались въехать в Россию — через Эстонию.

«В Ивангороде с российской стороны нас продержали 16 часов. Забрали документы, и мы просто сидели ждали. Потом опрашивали: зачем мы выезжали, почему едем обратно. Я показывала медицинские документы, объясняла, что в Луганской области у меня муж, младшая дочь, мама. Сына опрашивали без меня, взяли у него образец ДНК. В конце концов сказали, что нам отказано во въезде в Российскую Федерацию. Причину не объяснили».

Анна не понимала, что ей делать. Деньги кончались. В Эстонии знакомых не было. Пять дней мать и сын прожили на улице. Ночевали на вокзале. Добрались до Таллинна, потом до Риги. Попытались въехать в Россию через Латвию. Снова через наземную границу.

«У нас забрали паспорта и сказали ждать, — продолжает Анна. — Мы прождали 12 часов. В итоге мне говорят: “К вам вопросов нет. Вас мы пропускаем. А сына нет”. И снова никаких объяснений. Я спрашивала их снова и снова: “Скажите причину! Почему?” Они отвечают только: “Вам отказано”. И все. У нас нет соцсетей. Полтора года у нас в поселке вообще не было интернета. Поэтому телефоны у нас не забиты всякой глупостью…»

Анна не могла оставить несовершеннолетнего сына одного. Наступил октябрь, жить им было негде и не на что. Женщина нашла место в пункте временного размещения для беженцев. Там они прожили месяц.

В конце октября Анна попыталась попасть домой в третий раз, через Москву.

«Я думала, что это Москва. Там будут соблюдать наши права».

30 октября в 11 утра Анна с сыном прилетели из Минска в Шереметьево. Их сразу разделили. Опрашивали отдельно. Сына Анна увидела только через 12 часов.

«Сотрудник в пограничной форме водил его по коридору. Все это время Игорь был без связи, без денег. Нас продолжили держать отдельно, мы сидели там почти сутки. Сыну снова отказали во въезде. И без меня, одного, несовершеннолетнего, посадили в самолет и депортировали в Беларусь. Когда я узнала, что сын уже улетел, для меня это стало шоком. Как это? Почему мне даже не сообщили?»

Анне пришлось лететь в Минск и в аэропорту искать сына. Потом они вернулись в Латвию, в тот же пункт временного размещения. Уже полгода они находятся в чужой стране и не могут вернуться домой, к семье.

Женщина писала обращения с просьбой разобраться, разрешить ей и сыну въезд — в администрацию президента, в центральное управление ФСБ. Из администрации президента обращение переслали в МВД, откуда Анна в декабре получила официальный ответ, что отказа во въезде нет. Также она получила ответ от ФСБ Шереметьево, в котором говорится, что данных о нежелательности пребывания в России Анны и ее сына нет.

5 января Анна решила лететь в Россию одна, чтобы попытаться разобраться с ситуацией на месте, увидеть наконец дочь.

«Я снова прилетела в Шереметьево. Прошла полностью всю процедуру: отпечатки пальцев, фотография, собеседование с сотрудником. Мне сказали, что ко мне нет никаких претензий. После этого я сидела два часа в коридоре и ждала, когда мне вернут паспорт. В конце концов вышел сотрудник и сказал, что мне отказано во въезде. Спрашиваю: “Почему?” Он ничего не объяснил».

Анна вернулась в Латвию. Чтобы на что-то жить, она моет посуду в кафе. Из-за стресса и прогрессирующего заболевания ей тяжело ходить. Они с сыном вынуждены снимать квартиру, так как в пункте временного размещения можно жить не больше трех месяцев. Денег на медицинские обследования нет.

«У сына плохо со здоровьем, — говорит Анна. — И мне очень страшно. Я просто хочу домой. Пустите меня к моей семье!»

«Информацией о неразрешении не располагаем»

Как правило, всем, кому отказали во въезде, не дают никаких документов, объясняющих причину отказа. И на последующие обращения в ФСБ отвечают однотипной фразой «Информации о неразрешении вам въезда в Российскую Федерацию не располагаем. Одновременно информируем, что в последующем достаточность оснований для въезда в Российскую Федерацию будет определяться непосредственно в пункте пропуска через государственную границу» (эти ответы есть в распоряжении редакции). После таких ответов люди пытаются въехать во второй раз. Их опять не пускают. Причем если в первый раз много часов изучают содержимое телефонов, то потом не пропускают сразу.

По словам волонтеров и правозащитников, особенно пристальное внимание проявляют к одиноким матерям с детьми. Детей пропускают, а мам — нет. И это могут быть малолетние дети.

«Многие женщины оказались разделены со своими малолетними детьми, — рассказывает Роза Магомедова, юристка, которая сотрудничает с комитетом “Гражданское содействие”(помогает вынужденным переселенцам и мигрантам). — Например, одна мама уже много месяцев не может увидеться со своей пятилетней дочерью. Такие матери в очень тяжелом, подавленном состоянии. Некоторым ставят в паспорт штамп о запрете на въезд на год, на два года. Одна женщина, которая разлучена с дочерью, после второго отказа во въезде была в таком ужасе, что боялась открыть паспорт и увидеть этот штамп. Только по прилете в страну отправления она решилась. Штампа не было. Но въехать она не может».

Я хочу увидеть родителей

Кате 29 лет, она из Мариуполя. Вместе со своим молодым человеком весной 2022 года она выехала в Чехию.

«Мы не могли оставаться дома. Город был разрушен. В моей квартире жить было невозможно: она находилась в пятиэтажке, у которой взрывом снесло крышу. В Чехии у моего молодого человека есть друзья, и нам сказали, что у них в общежитии можно пожить».

Молодые люди жили в Чехии, работали на заводе, а несколько месяцев назад Катя поехала в Мариуполь навестить родителей. Перед поездкой уволилась с работы, так как хотела остаться с родителями подольше.

«Я прилетела в Шереметьево через Беларусь. У меня забрали паспорт, телефон, и я ждала решения с раннего утра до ночи. Мне еще повезло. Некоторые ждали по двое суток. Я бы не сказала, что со мной общались любезно. Спрашивали, зачем я еду в Мариуполь. Я отвечала, что у меня там родные, которых я не видела больше года. Говорила, что вообще-то хочу там жить. Сейчас город восстанавливается как-то, жизнь более-менее налаживается. У меня там бабушка, брат, сестра, мама, папа — все с российскими паспортами. Кошка моя, Николь, там. Мне сказали, что я являюсь нежелательной персоной в России и до конца СВО мне въезд запрещен. Почему — не объяснили. Я просила, чтобы мне дали какую-то бумагу о том, что мне запрещен въезд. Но мне ничего не дали. Просто посадили на самолет и отправили в Беларусь. И таких людей, как я, было довольно много. Я очень хочу увидеть бабушку. Она старенькая уже, я хочу хотя бы последние ее годы побыть с ней. Но что делать, не знаю».

Мне нужно к матери

Константину 62 года. Он все эти годы жил в Донецке, а в ноябре выехал в Павлоград навестить дочь. На границе ДНР у него забрали республиканский паспорт. У Константина остался только паспорт Украины. У дочери Константин пробыл месяц и поехал назад. В Россию он тоже въезжал через Беларусь.

«В Беларуси сотрудники КГБ нормально ко мне отнеслись, — рассказывает мужчина. — Все было хорошо. В Москве в Шереметьево у меня забрали паспорт, взяли отпечатки пальцев, сфотографировали, а потом восемь часов я ждал. У меня нашли фотографию взрыва Крымского моста. Я читаю новости в телеграме, и, оказывается, фотографии, которыми иллюстрируют эти новости, автоматически сохраняются в истории просмотров. И это одна из многих фотографий новостей, которые у меня сохранились. Меня долго допрашивали, потом взяли образец ДНК, посадили в самолет и отправили обратно в Минск».